Москва, как великий город с неповторимым лицом, уже почти умерла. В столице можно работать, неплохо зарабатывать, но в нем уже давно очень неудобно жить. Восторги современной Москвой со стороны приезжих провинциалов и еще не обтершихся в столице «новых москвичей», на которые любит ссылаться «строитель» Лужков, не показатель. Многие из почитателей бетонно-стеклянных свечек до переезда в столицу ничего, кроме хрущевских пятиэтажек какого-нибудь родного сибирского городка, не видели. Гораздо показательнее мнения много повидавших иностранцев, которые они излагают в многочисленных изданиях, посвященных туризму. Там приговор: в Москве есть Кремль, Третьяковка, Большой театр. Остальное - ужасающее месиво стилей, дома друг на друге, безвкусица, дешевое некачественное строительство, духота, пробки.

В пропитанном духом чистогана городе, где всем, кто сидит на распределении участков, их застройке и продаже, на все, кроме прибыли, давно наплевать, иначе быть не может. Москву уже застроили настолько плотно, что клочков земли, хоть как-то пригодных для того, чтобы воткнуть очередной новодел, в центре столице не осталось.

Этот дефицит существует уже давно. Поэтому появление среди более или менее стройных архитектурных ансамблей диссонирующих «свечек» стало вполне естественным шагом для застройщиков, возвращающих за счет бесплатного воздуха сумасшедшие деньги, потраченные на приобретение клочков земли под застройку. Подземные и высотные метры хорошо продаются. Но у вертикальной застройки есть свои лимиты – они не так очевидны, однако их превышение может обойтись городу намного дороже, чем полученная казной и «сидящими на распределении участков» прибыль.

Если «реконструкции» и пусть уродливые, но не выпирающие над улицами новоделы, характерные для лужковского строительства 90-х годов, были преступлением против эстетики, то переход на высотную застройку – преступление против жителей города, подвергающихся очень высокому риску.

Допустим, что Юрий Лужков не враг своему городу, всего лишь руководствуется своим вкусом и совершенно бескорыстно хочет построить российский Нью-Йорк, который он, возможно, считает идеалом градостроительства. Строителям такая любовь с руки. Чем больше этажность, тем больше квадратных метров офисной или жилой недвижимости можно разместить на небольшом по площади участке.

Однако чем больше людей, техники, да и просто стен и перекрытий расположено на участке, тем выше риски, как для обитателей самого здания, так и для их соседей по улице. Всем известны риски жителей последних – 16 или 22 этажей – во время пожара, землетрясения и просто разлома в стене высотки. Технология обеспечения безопасности в высотных зданиях у нас пока «пробуксовывает» даже в элитных бизнес-центрах.

Но ультравысокие здания несут и гораздо более грозную опасность. Москва – не стоящий на гранитной скале Манхэттен. Зампредседателя МЭФ Светлана Богина считает, что хаотичное размещение новостроек без учета особенностей строения грунта может привести к сильнейшим катастрофам техногенного и природного характера в столице. И начало им уже положено, это – разрушение «Трансвааль-парка» и Бауманского рынка, обвалы подъезда к зданию на Мичуринском проспекте и рухнувшая башенка гостиницы «Украина», считает она. Светлана Богина напомнила, что толщина осадочного чехла в столице составляет от 1,45 км на севере до 2, 76 км на юге, а глубинные разломы в земной коре протягиваются до 20-26 км, а в ряде мест до 70-90 км (в мантию). Вдобавок при строительстве в Москве напрочь игнорируются результаты многолетних исследований глубинного строения земной коры под столицей по методу разведочной сейсмологии, говорит Богина.

Такие исследования велись Центром региональных геофизических геологических исследований (ЦРГГИ) с 1989 года. И уже тогда ученые ЦРГГИ дали прогноз о возможном увеличении к 2003 году числа локальных землетрясений и о возрастании их интенсивности до 5 баллов за счет техногенной деятельности. А проведенные в столице в 2003 году наблюдения позволили зарегистрировать более 50 местных землетрясений в 3-5 баллов, обусловленных как оживлением разломов земной коры под городом, так и высотным строительством. Сейчас исследования по методу разведочной сейсмологии в Москве свернуты.

Московские чиновники, естественно, придерживаются кардинально противоположного мнения. Их ответ на претензии геологов прост – СниПы, по их словам, еще никто не отменял. А федеральный Градкодекс ужесточил требования к инженерным изысканиям при проектировании. Сейсмика в Москве есть – этого мэрия не отрицает (максимальные значения могут доходить до 5 баллов), но это, мол, отголоски, которые приходят к нам со стороны, например, из Карпат. Что до громких ЧП (от «Трансвааля» до башенки на гостинице «Украина»), во всех случаях комиссии приходили к выводу о вине человеческого и техногенного фактора, но только не стихии.

Человеческий фактор, безусловно, довлеет над многими катастрофами техногенного характера. Однако невнимательность к условиям строительных работ – тот же человеческий фактор. Москве угрожает не глобальное проседание, а совершенно конкретные локальные провалы и разрушение старой застройки из-за новых башен с подземными гаражами, считают эксперты. И справедливость этих заключений – вовсе не то, что москвичам хотелось бы проверить личным опытом. Остается надеяться на упомянутые СниПы и личную сознательность девелоперов. Иначе у Москвы есть все шансы «треснуть» под весом дорогих квадратных метров… Какую благодарность от потомков при этом заслужат Лужков, Ресин и прочие достойные «заслуженные строители» российского Нью-Йорка, представляется легко. Хорошо, если услышат эту благодарность не они сами, а их потомки, которые будут иметь возможность смягчить горе, проживая состояния, заработанные на московских стройках отцами и дедами, где-нибудь в Лондоне или Ницце.