Жил старик со своей молодухой

В хорошей квартире московской

Старик мастырил МКАДы,

Работая в городе мэром

А жена, что когда-то болванки

На «Фрезере» ловко тачала

У него секретаршей трудилась

Справлялась с домашним хозяйством

И жили они душа в душу

Пока он не пошел порыбачить

В Яузу он закинул невод, —

Пришел невод сплошь в мазуте.

Он в другой раз закинул невод,

Пришел невод с травой вонючей.

В третий раз закинул он невод, —

Пришел невод со странным уловом,

С непростою рыбой иль раком

А с настоящим мутантом.

Что в народе Кобзоном кличут.

И как взмолится это чудо!

Голосом молвит человечьим:

«Отпусти ты, старче, меня в реку,

Дорогой за себя дам откуп

Откуплюсь чем только пожелаешь»

Удивился старик, испугался:

Он рыбачил тридцать лет и три года

И не слыхивал, чтоб говорило нечто.

Что в дерьме свою жизнь проводит

Отпустил он того мутанта

И сказал ему ласковое слово:

«Бог с тобою, дитя природы!

Твоего мне откупа не надо;

Ступай себе в сточные воды,

Гуляй там себе на просторе».

Воротился старик к молодухе,

Рассказал ей великое чудо.

«Я сегодня поймал было рыбку,

Точнее, не рыбку, а диво;

Что в народе Кобзоном кличут.

По-нашему говорило диво,

Домой к себе очень просилось,

Дорогою ценою откупалось:

Откупалось чем только пожелаю.

Не посмел я взять с нее выкуп;

Так пустил ее в сточные воды».



Старика жена забранила:

«Дурачина ты, простофиля!

У тебя же весь бизнес в кармане

Все купцы твой кепки боятся

А не смел ты взять выкупа с чуда!

Хоть бы взял ты с нее таз из пластмассы,

Наш-то совсем раскололся».

Вот пошел он опять к водоему;

Видит очень много фекалий.

Стал он кликать чудо-мутанта,

Приплыло к нему диво и спросило:

«Чего тебе надобно, старче?»

С поклоном старик отвечает:

«Смилуйся, Иосиф Давыдыч,

Разбранила меня молодуха,

Не дает старику мне покою:

Надобно ей новое корыто;

Наше-то совсем раскололось».

Отвечает мутант с прищуром:

«Не печалься, ступай себе с богом,

Будет вам новое корыто».



Воротился старик ко старухе,

У старухи сто тысяч тазов.

Стулья, ведра и пластиковая посуда

Но жена еще пуще бранится:

«Дурачина ты, простофиля!

Выпросил, дурачина, корыта!

А в корыте много ль корысти?

Воротись, дурачина, к чуду;

Поклонись, попроси поместье

Чтобы были там хоромы да конюшни»

Вот пошел он к реке обратно,

(Помутилась она изрядно)

Стал он кликать того мутанта,

Приплыло к нему новое чудо –

Церетели в народе кличут

Брат того, попалось прежде

Говорит это новое чудо:

«Чего тебе надобно, старче?»



Ей старик с поклоном отвечает:

«Смилуйся, Зураб Константиныч!

Еще пуще жена бранится,

Не дает старику мне покою:

Просит сварливая баба поместье».

Отвечает мутант с улыбкой:

«Не печалься, ступай себе с богом,

Будет тебе поместье».

Пошел он к своей квартире,

А квартиры нет уж и следа;

Перед ним большое поместье,

Скачут лошади и летают пчелы

Жена сидит под окошком,

На чем свет стоит мужа ругает.

«Дурачина ты, тупой простофиля!

Выпросил, простофиля, хоромы!

Нету с них никакого дохода.

Воротись, поклонися рыбке:

Не хочу быть домохозяйкой,

Хочу быть бизнесвумен успешной».

Пошел старик к Яузе снова

(Не спокойна уже та речка)

Стал он кликать свое чудо.

И приплыло к нему третье,

И зовут это чудо – Ресин.

Молвит новое чудо:

«Чего тебе надобно, старче?»

С поклоном старик отвечает:

«Смилуйся, друг мой любезный!

Пуще прежнего баба вздурилась,

Не дает старику мне покою:

Уж не хочет быть домохозяйкой,

Хочет быть бизнеследи успешной».

Отвечает мутант разумно:

«Не печалься, ступай себе с богом».

Пусть она здесь хоромы строит

Только чтобы был бизнес успешным

Не давай никому больше строить».



Воротился старик ко старухе.

Видит он небоскреб монолитный.

На крыльце сидит его баба

И читает грамоту Форбса

Со своим лицом на обложке

В дорогой собольей душегрейке,

Парчовая на маковке кичка,

Жемчуги огрузили шею,

На руках золотые перстни,

На ногах красные сапожки.

Перед нею усердные слуги;

Она бьет их, за чупрун таскает.



Говорит старик молодухе:

«Здравствуй, барыня дорогая!

Чай, теперь твоя душенька довольна».

На него прикрикнула баба,

Дав пинка и еще подзатыльник.

Вот неделя, другая проходит,

Еще пуще она вздурилась:

Опять старика посылает.

«Воротись, поклонися чуду:

Не хочу быть просто богатой,

А хочу быть вольною царицей.

Чтоб служили мне бояре с Сурковым

А тандем бы был на посылках»,



Испугался старик, взмолился:

«Что ты, баба, белены объелась?

Ни ступить, ни молвить не умеешь,

Насмешишь ты целое царство».

Осердилася пуще баба,

В глаз с размаху ударила мужа.

«Как ты смеешь, мужик, спорить со мною,

Со мною, миллиардершей? —

Ступай к реке, говорят тебе честью,

Не пойдешь, поведут поневоле!».

Старичок отправился к речке

С фингалом под левым глазом

(Почернел глаз как та речка)

Стал он кликать опять мутанта.

Только выплыло чудо другое

То, что в народе Сурковым кличут:

«Чего тебе надобно, старче?»

Удивился старик перемене

Но с поклоном ему отвечает:

«Смилуйся, Владислав Юрьич!

Опять моя баба бунтует:

Уже мало ей быть в списке Форбса,

Хочет быть вольною царицей

Чтобы был ты у ней на посылках».



Ничего не сказало чудо

Лишь хвостом по воде плеснуло

И ушло в сточные воды.

Долго ждал он у парапета,

Не дождался, домой воротился —

Глядь: опять перед ним квартира;

На кухне сидит его баба,

А пред нею разбитое корыто.