Однажды бывший миллиардер, депутат Думы Слободского района Кировской области бежал в сумасшедший дом, опасаясь чистки. В этом лечебном заведении он рассчитывал пересидеть тревожное время и вернуться в Москву, когда гром утихнет. Все дело сварганил шурин. Он достал книжку о правах и привычках душевнобольных, и, после долгих споров, из всех навязчивых идей был выбран бред величья.
- Тебе ничего не придется делать, - втолковывал шурин, - ты только должен всем и каждому кричать в уши: "Я Наполеон!" или "Я Эмиль Золя!". Или Магомет, если хочешь!
- А вице-королем Индии можно? - доверчиво спросил Александр Евгеньевич.
- Можно, можно! Сумасшедшему все можно! Значит, вице-король Индии?
Шурин говорил так веско, словно бы по меньшей мере состоял младшим ординатором психбольницы. На самом же деле это был скромный агент по распространению роскошных подписных изданий Госиздата, и от прошлого коммерческого величия в его сундучке сохранился только венский котелок на белой шелковой подкладке.
Шурин по мобильному телефону вызвал карету, а новый вице-король Индии снял толстовку, разодрал на себе мадаполамовую сорочку и на всякий случай вылил на голову бутылочку лучших копировальных железисто-галлусовых чернил 1го класса. Потом он лег животом на пол и, дождавшись санитаров, принялся выкрикивать:
- Я не более как вице-король Индии! Где мои верные наибы, магараджи, мои абреки, мои кунаки, мои слоны?
Слушая этот бред величия, шурин с сомнением качал головой. На его взгляд, абреки и кунаки не входили в сферу действий индийского короля. Но санитары только вытерли мокрым платком лицо бывшего миллиардера, измазанное чернилами 1го класса, и, дружно взявшись, всадили его в карету. Хлопнули лаковые дверцы, раздался тревожный медицинский гудок, и автомобиль умчал вице-короля Лебедева в его новые владения.
По дороге больной размахивал руками и что-то болтал, не переставая со страхом думать о первой встрече с настоящими сумасшедшими. Он очень боялся, что они будут его обижать, а может быть, даже побьют.
Больница оказалась совсем иной, чем представлял ее Александр Евгеньевич. В длинном светлом покое сидели на диванах, лежали на кроватях и прогуливались люди в голубоватых халатах. Депутат заметил, что сумасшедшие друг с другом почти не разговаривают. Им некогда разговаривать. Они думают. Они думают все время. У них множество мыслей, надо что-то вспомнить, вспомнить самое главное, от чего зависит счастье. А мысли разваливаются, и самое главное, вильнув хвостиком, исчезают. И снова надо все обдумать, понять наконец, что же случилось, почему стало все плохо, когда раньше все было хорошо.
Мимо депутата уже несколько раз прошел безумец, нечесаный и несчастный. Охватив пальцами подбородок, он шагал по одной линии от окна к двери, от двери к окну, опять к двери, опять к окну. И столько мыслей грохотало в его бедной голове, что он прикладывал другую руку ко лбу и ускорял шаги.
- Я вице-король Индии! - крикнул Лебедев, оглянувшись на санитара.
Безумец даже не посмотрел в сторону бывшего миллиардера. Болезненно морщась, он снова принялся собирать мысли, разбежавшиеся от крика. Но зато к вице-королю подошел низкорослый идиот и, доверчиво обняв его за талию, сказал несколько слов на птичьем языке.
- Что? - искательно спросил перепугавшийся Александр Евгеньевич.
- Эне, бэнэ, раба, квинтер, финтер, жаба, - явственно произнес новый знакомый.
Сказавши "ой", Лебедев отошел от идиота подальше. Произведя эту эволюцию, он подошел вплотную к человеку с лимонной лысиной. Тот сейчас же отвернулся к стене и опасливо посмотрел на депутата.
- Где мои магараджи? - спросил его Александр Евгеньевич, чувствуя необходимость поддержать репутацию сумасшедшего.
Но тут человек, сидевший на кровати в глубине покоя, поднялся на тоненькие и желтые, как церковные свечи, ноги и страдальчески закричал:
- На волю! На волю! В пампасы!
Как Лебедев узнал впоследствии, в пампасы просился старый учитель географии, по учебнику которого в свое время юный Саша знакомился с вулканами, мысами и перешейками. Географ сошел с ума совершенно неожиданно: однажды он взглянул на карту обоих полушарий, выпущенную созданным недавно и собравшим весь цвет российской элиты «Географическим обществом», и не нашел на ней Берингова пролива. Весь день старый учитель шарил по карте. Все было на месте: и Ньюфаундленд, и Суэцкий канал, и Мадагаскар, и Сандвичевы острова с главным городом Гонолулу, и даже вулканы Попокатепетль, а Берингов пролив отсутствовал. И тут же, у карты, старик тронулся. Это был добрый сумасшедший, не причинявший никому зла, но Лебедев отчаянно струсил. Крик надрывал его душу.
- На волю! - продолжал кричать географ. - В пампасы! На волю!
Он лучше всех на свете знал, что такое воля. Он был географ, и ему были известны такие просторы, о которых обыкновенные, занятые скучными делами люди даже и не подозревают. Ему хотелось на волю, хотелось скакать на потном мустанге сквозь заросли.
В палату вошла молодая докторша с жалобными голубыми глазами и направилась прямо к Александру Евгеньевичу.
- Ну, как вы себя чувствуете, голубчик? - спросила она, притрагиваясь теплой рукой к пульсу депутата. - Ведь вам лучше, не правда ли?
- Я вице-король Индии! - отрапортовал он, краснея. - Отдайте мне любимого слона.
- Это у вас бред, - ласково сказала докторша, - вы в лечебнице, мы вас вылечим.
- О-о-о! Мой слон! - вызывающе крикнул депутат.
- Но ведь вы поймите, - еще ласковей сказала докторша, - вы не вице-король, все это бред, понимаете, бред?
- Нет, не бред, - возразил Лебедев, знавший, что первым делом нужно упрямиться.
- Нет, бред.
- Нет, не бред!
- Бред!
- Не бред!
Бывший миллиардер, видя, что железо горячо, стал его ковать. Он толкнул добрую докторшу и издал протяжный вопль, взбудораживший всех больных, в особенности маленького идиота, который сел на пол и, пуская слюни, сказал:
- Эн, ден, труакатр, мадмазель Журоватр.
И Лебедев с удовлетворением услышал за своей спиной голос докторши, обращенный к санитару.
- Нужно будет перевести его к тем трем, не то он нам всю палату перепугает.
Два терпеливых санитара отвели сварливого вице-короля в небольшую палату для больных с неправильным поведением, где смирно лежали три человека. Только тут депутат понял, что такое настоящие сумасшедшие. При виде посетителей больные проявили необыкновенную активность. Высокий спортивного вида мужчина с короткой стрижкой скатился с кровати, быстро стал на четвереньки и, высоко подняв обтянутый, как мандолина, зад, принялся отрывисто лаять и разгребать паркет задними лапами в больничных туфлях. Другой, в очках, завернулся в одеяло и начал выкрикивать: "И ты, Брут, продался большевикам". Этот человек, несомненно, воображал себя Каем Юлием Цезарем. Иногда, впрочем, в его взбаламученной голове соскакивал какой-то рычажок, и он, путая, кричал: "Я Генрих Юлий Циммерман!"
- Уйдите! Я голая! - зарычал третий. - Не смотрите на меня! Мне стыдно! Я голая женщина!
Между тем он был одет и был мужчиной с усами.
Санитары ушли. Вице-королем Индии овладел такой ужас, что он и не думал уже выставлять требования о срочном возврате любимого слона, магараджей, верных наибов, а также загадочных абреков и кунаков.
"Эти в два счета придушат!" - думал он, леденея.
И он горько пожалел о том, что наскандалил в тихой палате. Так хорошо было бы сейчас сидеть у ног доброго учителя географии и слушать нежный лепет маленького идиота "Эне, бэнэ, раба, квинтер, финтер, жаба". Он спрятался за свою постель, ожидая нападения. Однако ничего особенно страшного не произошло. Человек-собака тявкнул еще несколько раз и, ворча, взобрался на свою кровать. Кай Юлий сбросил с себя одеяло, отчаянно зевнул и потянулся всем телом. Женщина с усами закурил трубку, и сладкий запах табаку "Наш кепстен" внес в мятежную душу Лебедева успокоение.
- Я вице-король Индии! - заявил он, осмелев.
- Молчи, сволочь! - лениво ответил на это Кай Юлий. И с прямотой римлянина добавил: - Убью! Душу выну!
Это замечание храбрейшего из императоров и воинов отрезвило бывшего миллиардера. Он спрятался под одеяло и, грустно размышляя о своей полной тревог жизни, задремал.
Утром сквозь сон депутат услышал странные слова:
- Посадили психа на нашу голову. Так было хорошо втроем и вдруг... Возись теперь с ним! Чего доброго, этот вице-король всех нас перекусает.
По голосу Лебедев определил, что слова эти произнес Кай Юлий Цезарь. Через некоторое время, открыв глаза, он увидел, что на него с выражением живейшего интереса смотрит человек-собака.
"Конец, - подумал вице-король, - сейчас укусит".
Но человек-собака неожиданно всплеснул руками и спросил человечьим голосом:
- Скажите, вы не тот самый, который по телевизору кому-то в ухо дал?
- Да, тот самый, - ответил Александр Евгеньевич и, спохватившись, сейчас же завопил: - Отдайте несчастному вице-королю его верного слона!
- Посмотрите на меня, - пригласил человек-дворняга. - Неужели вы меня не узнаете?
- Михаил Дмитриевич! - воскликнул прозревший Лебедев. - Вот встреча!
И вице-король сердечно расцеловался с человеком-собакой. При этом они с размаху ударились лбами, произведя бильярдный стук. Слезы стояли на глазах Михаила Дмитриевича.
- Значит, вы не сумасшедший? - спросил депутат. - Чего ж вы дурака валяли?
- А вы чего дурака валяли? Тоже! Слонов ему подавай! И потом должен вам сказать, друг сердечный, что вице-король для хорошего сумасшедшего - это слабо, слабо, слабо.
- А мне шурин сказал, что можно, - опечалился Лебедев.
- Возьмите, например, меня, - сказал Михаил Дмитриевич, - тонкая игра. Человек-собака! Шизофренический бред, осложненный маниакально-депрессивным психозом, и притом, заметьте, сумеречное состояние души. Вы думаете, мне это легко далось? Я работал над источниками. Вы читали книгу профессора Блейлера "Аутистическое мышление"?
- Н-нет, - ответил депутат голосом вице-короля, с которого сорвали орден подвязки и разжаловали в денщики.
- Господа! - закричал Михаил Дмитриевич. - Он не читал книги Блейлера! Да не бойтесь, идите сюда! Он такой же король, как вы цезарь.
Двое остальных питомцев небольшой палаты для лиц с неправильным поведением приблизились.
- Вы не читали Блейлера? - спросил Кай Юлий. - Позвольте! По каким же материалам вы готовились?
- Он, наверно, выписывал немецкий журнал "Ярбух фюр психоаналитик унд психопатологик", - высказал предположение неполноценный усач.
Александр Евгеньевич стоял как оплеванный. А знатоки так и сыпали мудреными выражениями из области теории и практики психоанализа. Все сошлись на том, что Лебедеву придется плохо и что главный врач Титанушкин, возвращения которого из командировки ожидали со дня на день, разоблачит его в пять минут. О том, что возвращение Титанушкина наводило тоску на них самих, они не распространялись.
- Может быть, можно переменить бред? - трусливо спрашивал Лебедев. - Что, если я буду Эмиль Золя или Магомет?
- Поздно, - сказал Кай Юлий, - уже в истории болезни записано, что вы вице-король, а сумасшедший не может менять свои мании, как носки. Теперь вы всю жизнь будете в дурацком положении короля. Мы сидим здесь уже неделю и знаем порядки.
Через час бывший миллиардер узнал во всех подробностях подлинные истории болезней своих соседей по палате.
Появление Михаила Дмитриевича в сумасшедшем доме объяснялось делами довольно простыми, житейскими. Он был крупный бизнесмен, попытавшийся возглавить правую партию, но вошедший в конфликт с властями. Партию у него отобрали, и тут невзначай выяснилось, что он не доплатил несколько миллиардов подоходного налога. Это грозило вынужденной поездкой на север. Дуванов, так звали мужчину, выдававшего себя за женщину, был, как видно, сотрудник московской областной прокуратуры, который не без основания опасался ареста по «игорному делу». Но совсем не таков был Кай Юлий Цезарь, значившийся когда-то в 90-е самым молодым первым вице-спикером Госдумы, который потом, с избранием президентом Путина, стал одним из лидеров демократической оппозиции.
Кай Юлий пошел в сумасшедший дом по высоким идейным соображениям.
- В путинской России, - говорил он, драпируясь в одеяло, - сумасшедший дом - это единственное место, где может жить нормальный человек. Все остальное - это сверх-бедлам. Нет, с единороссами я жить не могу! Уж лучше поживу здесь, рядом с обыкновенными сумасшедшими. Эти по крайней мере не строят суверенной демократии. Потом здесь кормят. А там, в ихнем бедламе, надо работать. Но я на ихнюю вертикаль работать не буду. Здесь у меня, наконец, есть личная свобода. Свобода совести! Свобода слова!
Увидев проходящего мимо санитара, Кай Юлий визгливо закричал:
- Да здравствует 31 статья Конституции! Все на форум! И ты, Брут, продался питерским чекистам! - И, обернувшись к Лебедеву, добавил: - Видели? Что хочу, то и кричу. А попробуйте на улице!..
Весь день и большую часть ночи четверо больных с неправильным поведением резались в "шестьдесят шесть" без двадцати и сорока, игру хитрую, требующую самообладания, смекалки, чистоты духа и ясности мышления.
Утром вернулся из командировки профессор Титанушкин. Он быстро осмотрел всех четырех и тут же велел выкинуть их из больницы. Не помогли ни книга Блейлера, ни сумеречное состояние души, осложненное маниакально-депрессивным психозом, ни "Ярбух фюр психоаналитик унд психопатологик". Профессор Титанушкин не уважал симулянтов.
И они побежали по улице, расталкивая прохожих локтями. Впереди шествовал Кай Юлий. За ним поспешали женщина-мужчина и человек-собака. Позади всех плелся развенчанный вице-король, проклиная шурина и с ужасом думая о том, что теперь будет?
