Вице-президент Джозеф Байден сообщил европейцам, что новая администрация желает «перезагрузить» отношения с Россией Владимира Путина. Но 19 января на московской улице были убиты двое диссидентов — 34-летний адвокат-правозащитник Станислав Маркелов и 25-летняя студентка факультета журналистики Анастасия Бабурова, и это стало одним из ряда недавних напоминаний о том, что американцы не могут чувствовать себя комфортно в путинских объятьях.

Убийство Маркелова, президента Института верховенства права, вполне могло быть связано с досрочным освобождением — неделей раньше — полковника российской армии Юрия Буданова, который был осужден за преступления, совершенные во время службы в Чечне. Маркелов сыграл решающую роль в вынесенном в 2003 г. Буданову приговоре за похищение, пытки, изнасилование и убийство 18-летней чеченки Эльзы Кунгаевой. Буданов, признавший свою вину и приговоренный к 10 годам лишения свободы, вышел из тюрьмы раньше срока.

Незадолго до гибели Маркелов сделал заявление для прессы. Представляя родственников убитой чеченки, он обвинил российские власти в том, что решение об освобождении Буданова было неправомерным. Затем вместе с Бабуровой он направился к станции метро, расположенной недалеко от Кремля. Убийца в лыжной маске подошел сзади и выстрелил Маркелову в затылок. Бабурова попыталась догнать стрелявшего, который развернулся и выстрелил ей в лоб. Она скончалась несколько часов спустя.

Бабурова, студентка последнего курса факультета журналистики, работала в «Новой газете». До нее было убито еще несколько авторов этой газеты, занимавшихся журналистскими расследованиями. Одним из совладельцев «Новой газеты» является Александр Лебедев, бывший сотрудник КГБ и миллиардер, ставший политическим реформатором, который 21 января, всего через два дня после гибели Бабуровой, приобрел лондонскую Evening Standard, давно переживающую серьезные проблемы.

Будучи крупнейшим акционером «Новой газеты» — ему принадлежит 39 процентов — Лебедев отвечает за публикацию издания, в котором работали ведущие журналисты страны, ставшие жертвами громких убийств. Анна Политковская, убитая в лифте своего дома в 2006 г., была самым известным из его сотрудников; она писала о злодеяниях в Чечне, а Маркелов был ее адвокатом. В 2000 г. от травмы, полученной в результате нападения, скончался Игорь Домников, а в 2003 г. был отравлен его коллега Юрий Щекочихин.

Вообще, складывается такое впечатление, что яд стал излюбленным оружием российского государства против диссидентов, как это было при Сталине. Саму Политковскую пытались отравить в 2004 г., когда она направлялась в Беслан для освещения ситуации с захватом заложников. А менее, чем через два месяца после ее гибели (предположительно, убийства), в Лондоне крайне необычным способом был отравлен Александр Литвиненко, еще один бывший агент КГБ, критически относившийся к путинскому режиму.

После убийства Маркелова и Бабуровой американский Комитет по защите журналистов сообщил, что Лебедев — возможно, руководствуясь своим опытом работы в КГБ, — объявил о намерении журналистов «Новой газеты» просить у властей разрешения носить с собой оружие. Главный редактор «Новой газеты» Дмитрий Муратов осудил российское правительство за неспособность защитить прессу и заявил: «Вариантов, на самом деле, три. Первый вариант — уехать и выключить свет... Второй вариант — перестать писать о специальных службах, о коррупции, о наркотиках, о фашистах, расследовать преступления в силовых структурах.... Третий вариант — хоть как-то защищаться».

В российской политической жизни воцаряется атмосфера погрома. Маркелов вел свои расследования нарушений прав человека во многих регионах России — от Чечни до Башкортостана, республики с тюркским мусульманским большинством, где, однако, в отличие от Чечни, не произошло восстания против российской власти. В конце 2004 г. башкирская милиция за четыре дня избила около тысячи человек. Маркелов предупреждал об опасности «распространения чеченского синдрома по всем регионам России» и выявил существование секретного «приказа номер 870», изданного в 2003 г. министерством внутренних дел, по которому милиция получила право объявлять чрезвычайное положение, не информируя общественность, и вслед за этим применять репрессивные меры.

Один из ближайших друзей Маркелова, ученый по имени Владислав Бугера, считает его несколько наивным продуктом советской эпохи. В статье, опубликованной на сайте Johnson"s Russia List, Бугера назвал покойного «социалистом и интернационалистом», защищавшим, помимо прочего, независимый профсоюз — однако его социализм был «умеренным и реформистским... Он был надежным человеком. На него всегда можно было положиться... Он мой герой».

Вряд ли нужно говорить о том, что возвращение к социалистическим идеалам не защитит права человека от злоупотреблений со стороны государства. Россия переживала свою темную эпоху междоусобиц и принудительного социального эксперимента; путинизм, усугубленный сегодня глобальным экономическим кризисом, представляет собой попытку возродить некоторые аспекты и того и другого. Труднейшая задача, стоящая перед российскими сторонниками демократии, состоит в том, чтобы найти способ создания новой прочной системы прав личности, подкрепленной надлежащими правовыми процедурами. Российские демократы и все те за рубежом, кто готов им помочь, не могут позволить себе закрывать глаза на кровь российских адвокатов и журналистов, проливаемую на улицах.